Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Г"

1. Смирнова Вера: Борис Житков и его мысли о воспитании и детской книге

Входимость: 1. Размер: 78кб.

Часть текста: производил он всегда - и в редакции «Пионера», где я увидела его впервые, среди действительно молодых, похожих на вожатых, работников журнала, с которыми он изобретал план номера; и на трибуне Первой конференции по детской литературе, где он говорил о работе редакторов; и на товарищеском вечере детских писателей, когда праздновали его день рождения и подарили ему охотничье ружье, а он тут же разобрал его и объяснил устройство; и на улице, когда гулял со своим знаменитым ученым пуделем, снимавшимся в кино; и в сугубо домашней обстановке, когда каким-то своим особенным ножом со множеством лезвий и всяческих приспособлений виртуозно резал сыр и вскрывал консервы; и когда терпеливо учил одного из нас пеленать новорожденного сына... Авторитет его во всех этих разнообразных делах был непререкаем, потому что Борис Степанович делал все не только умело и с толком, но и - нельзя было не признавать этого - лучше всех. Он был богаче всех нас опытом - суровым и часто горьким опытом жизни талантливого человека в жестоком капиталистическом мире, в отсталой царской России. Математик, инженер-кораблестроитель, моряк, штурман дальнего плавания, путешественник, спортсмен, изобретатель, музыкант, дрессировщик животных, он имел идеальную биографию «бывалого человека» для того, чтобы стать детским...

2. Ивич Александр. Воспитание поколений. О детских стихах С. Михалкова

Входимость: 1. Размер: 40кб.

Часть текста: о морали, создал политическую сатиру для детей, пионерские песни. «Он оставил нам четырнадцать детских стихотворений и решил четырнадцать литературных задач», — писал Маршак. И сам Маршак нашёл блестящие поэтические решения злободневных тем — уже написаны «Война с Днепром» и «Мистер Твистер». Бытовой, моральной сатирой, пронизанными юмором стихами о радостях и заботах советских детей обогащала поэзию для малышей Барто. Рядом с ними работала значительная группа поэтов, отказавшихся от примитивных тем и примитивных форм стиха для детей. В борьбе за новое отношение к детской литературе, новое понимание её возможностей и её задач передовые писатели одержали решающую победу. Предстояло двинуться дальше. В это время в детскую литературу приходит поэт, который начинает свой путь с того места, до которого дошли его предшественники и товарищи. Он с первых своих стихов, не останавливаясь на освоении и закреплении позиций, уже завоёванных детской поэзией, идет дальше, вперёд. Молодому поэту не пришлось долго ждать признания. Первое же большое произведение Сергея Михалкова — «Дядя Степа» — было радостно встречено и детьми, и взрослыми читателями, и критикой. Сразу, легко и весело, вошли в жизнь ребят образ дяди Степы и запоминавшиеся наизусть с первого чтения строки стихов, где так своеобразно реальное и будничное сочеталось с фантастическим. Дядя Степа — Из районных великанов Самый главный великан — ничем, кроме роста, не выделяется из среды окружающих его людей. Сперва читатель узнаёт, что дяде Степе приходилось искать самые большие ботинки и он мог, сидя, книги брать со шкафа. В следующих строфах — от эпизода к эпизоду — рост дяди Степы выходит за пределы реального. Самые глубокие места в реке ему по колено, с тротуара он достаёт рукой до чердака. Но — странно — по мере того как рост дяди...

3. Мышкин

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: в лицо и внимательно, без боязни следил за моими движениями. Я очень скоро выучил его давать лапку, идти на свист. Я, наконец, выучил его на условный свисток вскакивать на плечи - этому я выучил его, когда мы ходили вдвоем по осеннему берегу, среди высокого желтого бурьяна, мокрых рытвин и склизких оползней. Глухой глинистый обрыв, на версты без жилья. Мышкин искал, пропадал в этом разбойном бурьяне, а этот бурьян, сырой и дохлый, еще махал на ветру голыми руками, когда все уж пропало, и все равно не дождался счастья. Я свистел, как у нас было условлено, и вот уж Мышкин высокими волнами скачет сквозь бурьян и с маху вцепляется коготками в спину, и вот уж он на плече, и я чувствую теплую мягкую шерсть у своего уха. И я терся холодным ухом и старался поглубже запрятать его в теплую шерсть. Я ходил с винтовкой, в надежде, что удастся, может быть, подстрелить лепорих - французского кролика, - которые здесь по-дикому жили в норах. Безнадежное дело пулей попасть в кролика! Он ведь не будет сидеть и ждать выстрела, как фанерная мишень в тире. Но я знал, какие голод и страх делают чудеса. А были уж заморозки, и рыба в наших берегах перестала ловиться. И ледяной дождь брызгал из низких туч. Пустое море мутной рыжей волной без толку садило в берег день и ночь, без перебою. А жрать хотелось каждый день с утра. И тошная дрожь пробирала каждый раз, как я выходил и ветер захлопывал за мною...

4. Виктор Вавич. Книга вторая. Толком

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: и губернаторша председательница. Санька спешно мылся утром — посмотреть скорее, как? закрыта? нет? казаки? Он слышал, что Андрей Степанович пьет уже чай в столовой, сморкается на всю квартиру. Не затеял бы разговаривать, рассуждать. Вопросы, паузы. Без чаю идти, что ли? Прошел мимо столовой: Андрей Степанович сидел один, как будто брошенный, и глянул на Саньку — выходило, что если уйти без чаю, то, значит, уж нарочно, и взгляд, хоть достойный, но с надеждой. Санька с самым спешным видом влетел в столовую, за стакан, к самовару, криво сел, боком — спешу! Андрей Степанович молчал, взглядывал. Санька изо всех сил вертел ложечкой в стакане. Налил на блюдце, стал дуть. — Куда это ты так? — осторожным голосом сказал Андрей Степанович, и укоризна в глазах: скорбная укоризна. — В столовке… собранье, — Санька прихлебывал из горячего блюдца. — Так! — Тиктин внимательно стал набирать на ножик масла. — Это что же? Общественный протест? — Тиктин не спеша намазывал хлеб. — Резолюции? — Один говорить будет… — Санька не глядел на отца, налил второе блюдце. — Вот вчера, — голос у Тиктина стал на ноту, на общественную ноту, он повернулся и говорил в буфет, — вот вчера тоже один говорил и… пятнадцать человек молчало. Пятнадцать холуев! — вдруг крикнул Тиктин, обернувшись к Саньке. Санька от блюдца, снизу, глядел в нахмуренные брови, и усы приподнялись, ненавистная горечь здесь, у ноздрей. Санька глядел не шевелясь. — Холуев! — крикнул на Саньку Тиктин ругательным голосом. — Честь имею представиться,...