Поиск по творчеству и критике
Cлово "1882"
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Часть текста: политехнического института (1916). Был штурманом парусника, капитаном научно-исследовательского судна, ихтиологом, рабочим-металлистом, инженером-судостроителем, преподавателем физики и черчения, руководителем технического училища; много путешествовал. Печатался с 1924 – сначала адресуясь к взрослой, затем все чаще к детской аудитории, которую он находил, в частности, как постоянный автор детских журналов и газет «Новый Робинзон», «Чиж», «Еж», «Юный натуралист», «Пионер», «Ленинские искры» и др. (морские повести в сб. Злое море , 1924; рассказы для детей Черная махалка , Дяденька , оба 1925; Джарылгач , 1926; Про обезьянку , 1927; Кружечка под елочкой , 1929; Белый домик , Мангуста , оба 1935; На льдине , 1939; циклы Морские истории , 1925–1937, Рассказы о животных , 1935; повести Удав , Черные парус , обе 1927; пьесы Пятый пост , 1927; Семь огней , 1929; сказочная повесть Элчан-Кайя , 1926; научно-художественный книги Про эту книгу , Свет без огня , обе 1927; Пароход , 1935, книжки-самоделки, в т. ч....
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Часть текста: Антона Рубинштейна. Музыка наполняла их дом, неслась из открытых окон на улицу. «Под звуки музыки, – вспоминала сестра Житкова, – мы привыкли засыпать». Бориса отдали во вторую одесскую гимназию. В том же классе, что и Житков, сидел высокий, худой, очень вертлявый гимназист, будущий писатель Корней Чуковский. Однажды Борис уговорил Колю Корнейчукова отправиться в Киев пешком! А это 400 км. Вышли на рассвете. У каждого заплечный мешок. Но шли недолго. Борис был властным, непреклонным командиром, а Коля оказался строптивым подчинённым. Борис был необычным гимназистом. Его увлечения не знали границ. Казалось, он интересовался всем: то часами играл на скрипке, то изучал фотографию. Надо сказать, что изучатель он был дотошный. И результатов часто добивался отличных. Например, увлёкшись спортом, не только в гонках призы получал, но вместе с товарищами построил небольшой парусный бот с каютой. Житков Борис изучал математику и химию в Новороссийском университете. Летом 1905 года, когда началась первая русская революция, а на броненосце «Потёмкин» взвился красный флаг, студент Житков ночью на паруснике, притушив огни, перевозил оружие восставшим матросам и портовым рабочим. За участие в «беспорядках» его исключили из ...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: ихтиологом, рабочим-металлистом, инженером-судостроителем, преподавателем физики и черчения, руководителем технического училища, путешественником. Учился на кораблестроителя. "Он мог ответить на все вопросы: о скрипках, кораблях, математике, – вспоминал о Житкове писатель Борис Ивантер , – языках, литературе, оружии, живописи, привычках зверей, сопротивлении материалов, плаванье, аэродинамике. С карандашом в руке он доказывал вам законы остойчивости корабля и "дальнобойности" скрипки, строил композиции обложки или иллюстраций и объяснял, почему горы не могут быть высотой в 50 километров". Самуил Маршак восторгался фразой Житкова "Воздух словно звоном набит". Это описание ночной тишины. Таков был его язык – парадоксальный, контрастный, динамичный. И очень сжатый. "В Аравии солнце до того яркое, что тень кажется ямой". "Во время тайфуна в Тихом океане пальмы на острове ложатся, как трава, воздух становится твёрдым, словно доска, держит, если ты обопрешься на него". В день рождения писателя "Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию подборку интересных фактов из его биографии. 1. Житков учился в одном классе одесской гимназии с мальчиком по имени Коля Корнейчуков. Боря, отличник, племянник адмирала, сидел на первой парте. Коля, безотцовщина, хулиган, сын прачки, обитал на "камчатке" и страшно ему завидовал. "Нам он казался надменным. Но мне нравилось в нем всё, даже эта надменность", – вспоминал Коля спустя много лет, когда уже стал знаменитым писателем...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: Ну сколько об этом можно вспоминать в стране победившего социализма, в которой уже что-что, а "национальный вопрос" решен? Не в Германии ведь живем и не о ней пишем... Ладно, всяческие погромы - это, так сказать, "объективная реальность", навсегда канувшая в Лету вместе с прочими свинцовыми мерзостями царского режима. Но к чему вплетать в роман прерывистым прочерком ускользающую в никуда - и не имеющую отношения к "главной" интриге - захолустную историю любви несмышленой русской барышни к еврейскому музыканту? Любовь, доведшую несчастную до психического срыва. Притом же и музыкант этот нисколько не негодяй, наоборот, вполне разумный, ничем особенно не выдающийся, кроме умения играть на флейте, человек. И выходец, опять же, не из Гаммельна... Впрочем, это, действительно, побочная ветвь романа. Не побочный вопрос - другой. Из книги непонятно, с кем мы сегодня, мастера из охранного отделения культуры? Главный герой, брат этой милой барышни, Виктор Вавич, "вольнопер", по скудости разыгравшегося воображения поступает в полицию и становится околоточным надзирателем города N (на шестистах страницах романа так и не сказано, что это за город, равный по размаху описываемой в нем жизни хоть Петербургу, хоть Москве, но в то же время являющийся образом какой-то глухой вселенской провинции - в чем виден очевидный и эффектный умысел сочинителя). Его отец, добрый русский землемер, не в восторге от выбора сына. Да и мы, читатели, надеемся: всё, что начинает твориться с героем, лишь временное наваждение: Виктор, пусть недалекий, пусть вспыльчивый, пусть взбалмошный, но в сущности славный парень. Тем более что он первый появляется на авансцене, а законы читательского восприятия просты: кто первый появился, тот и люб, тому и сопереживаешь, того и считаешь главным. Однако по мере чтения "Виктора Вавича" начинаешь понимать: судьба...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: из дому копейку. В Новгород Житков-старший попал некоторым образом в ссылку в 1878 году, будучи исключен из двух высших учебных заведений за участие в революционном студенческом движении. В их доме нередко жили политические ссыльные, пока не находили себе работу. В новгородских деревнях Степан Васильевич создавал библиотеки для крестьян. На лето переезжали в деревню. С 1890 года семья жила в Одессе: Степан Житков поступил на службу в "Русское общество пароходства и торговли". Его дом считался городским очагом культуры. У хлебосольного хозяина собирались преподаватели университета, музыканты, учёные, простые сотрудники порта и моряки. Родители Житкова и его старшие сестры готовили детей моряков в гимназию бесплатно: отец по точным наукам, мать - по иностранным языкам, сестры - по русской словесности. Борис Житков с детства играл на скрипке, знал наизусть целые сцены из "Горя от ума", главы из "Евгения Онегина", стихи Лермонтова и учился гребле и плаванию в порту, с гимназистами, которым точно бы не видать образования, кабы не его семья. Он стал хорошим столяром, моряком, охотником, даже дрессировал животных. Ручной волк из одноименного рассказа не выдумка, он действительно жил в доме Житковых, и его действительно звали Волк. В 1892 ...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Могила Житкова Б. С. Житков Борис Степанович (1882-1938) Писатель, автор приключенческих рассказов и повестей для детей, рассказов о животных. Печатался с 1923 г., сотрудничал c детскими журналами "Воробей", "Чиж", "Еж", "Юный натуралист", "Пионер", с газетой "Ленинские искры", регулярно выходили книги писателя: "Злое море", "Паровозы", "Морские истории", "Кружечка под елочкой", "Мангуста", "На льдине", "Про обезьянку", "Чёрный парус", "Пудя", сказочные повести "Элчан-Кайя", повесть-энциклопедия "Что я видел" и др. Он также автор научно-художественных книг "Свет без огня" и "Пароход", научно-фантастической повести "Без совести" и рассказа "Микроруки", а также романа о революции 1905 года "Виктор Вавич". Скончался Б. С. Житков 19 октября 1938 года, похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище (6 уч.). Источник: http://www.m-necropol.ru/
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: литературный талант своего гимназического товарища. Они когда-то вместе учились в Одессе, одно время даже дружили, и Чуковский (тогда Коля Корнейчуков) часто бывал в семье Житковых. Семья была немалой: родители, три дочери и младший — сын. Он родился недалеко от Новгорода, в деревушке на берегу Волхова, где родители снимали дачу. Отец преподавал математику: один его задачник издавался тринадцать раз. Но из-за твёрдого клейма «неблагонадёжного» он вынужден был менять одно место работы за другим. Семье пришлось поколесить по России, пока не осели в Одессе, где отцу удалось устроиться кассиром в пароходстве. Мать Бориса боготворила музыку. В юности даже брала уроки у великого Антона Рубинштейна. В Одессе Борис впервые пошёл в школу: частную, французскую, где вместо отметок за прилежание давали фантики и игрушки. Потом поступил в гимназию. Гимназист он был необычный. Его увлечения не знали границ. Казалось, он интересовался всем: то часами играл на скрипке, то изучал фотографию. Надо сказать, что «изучатель» он был дотошный. И результатов часто добивался отличных. Например, увлёкшись спортом, не только в гонках призы получал, но и вместе с товарищами яхту построил. Однажды уговорил Колю Корнейчукова отправиться в Киев — пешком! А это 400 километров. Вышли на рассвете. У каждого заплечный мешок. Но шли недолго. Борис был властным непреклонным командиром, а Коля оказался строптивым подчинённым. Было среди увлечений Бориса Степановича одно, которое упорно «вело» к той калитке в заборе, что «открыла»...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: - фактурных, качественно написанных... Да кто ж в двадцатые годы плохо писал короткие рассказы? Эта проза была великолепна именно в малых формах. Бабель, Добычин, Зощенко... Камерные вещи на сто-двести страниц тоже весьма удавались - взять хотя бы Вагинова или "Смерть Вазир-Мухтара", не говоря уж о "Зависти". Да и Набоков, великий антагонист советской прозы двадцатых, остановился именно на этом жанре: в конце концов он стал главным не только в отечественной, но и в мировой прозе ХХ века. Двести страниц - на столько (максимум) хватит читательского дыхания... Роман-повесть, роман-анекдот или роман-притча (под это определение подпадает и гениальный, ни на что не похожий "Чевенгур"). А вот настоящий, старорежимный эпический роман, большой роман - с распахнутым пространством, с десятками героев, летопись жизни народной - был вроде бы уже неосуществим. То есть, конечно, такие романы писали. И тогда, и в особенности позднее. Но что же вдруг резко отвращает в благородной по духу и мастерской по исполнению "Жизни и судьбе" Гроссмана?...