Зоосад
КАК МЫ ЕЗДИЛИ В ЗООЛОГИЧЕСКИЙ САД
Мама говорит:
— Вот я и не знаю, где мы.
И стала спрашивать у одного дяди, как нам дальше ехать. Дядя маме рассказал. И мы с мамой сели в трамвай. И мама сказала, что мы сейчас поедем смотреть диких зверей.
А я спросил:
— А они нас не заедят?
Все кругом засмеялись, и одна тётя незнакомая сказала:
— Они в клетках сидят в железных. Они не могут выскочить. Там есть маленькие лошадки. Попроси маму, она тебя покатает.
КАК МЫ В ЗООСАД ПРИЕХАЛИ
Мы в трамвае не очень долго ехали. Нам сказали, что нам скоро выходить. Мы пошли вперёд, чтобы выходить. И все нас спрашивали:
— Вы у зоосада выходите?
Это потому, что они тоже хотели выходить. А если мы не выходим, так чтобы их вперёд пустить. Там, в трамвае, очень много народу было. И надо пропускать, кому выходить. Нам надо было выходить, и нас пропускали. Один дядя даже сказал:
— Давайте, гражданка, я вам мальчика вынесу.
И он меня вынес. Мама сказала «спасибо» и взяла меня за руку. И мы пошли в зоосад. Там стенка. И на стенке стоят звери. Только они не живые, а сделанные. И надо брать билет, как на поезд. Там в стенке окошечки, и в окошечки дают билеты.
А потом надо идти в ворота. А там дальше сад.
ПЕЛИКАН
Мама стала всех спрашивать:
— Где слоны? Где слоны?
— Почему слоны?
Мама сказала:
— А вот потому. Иди скорей.
А там была вода. Прямо целый пруд. И там плавали птицы. И по берегу ходила одна птица. На маленьких ножках и очень толстая. У ней клюв очень большой. И под всем клювом кожа висит, как мешок.
Я закричал:
— Ой, кто это? Кто это?
Мама сказала:
— Не знаю, идём. Это птица.
А один мальчик проходил и сказал:
— Это пеликан. Он клювом рыбу ловит и в этот мешок под клювом складывает. А потом ест.
Я маму спросил:
— Правда, пеликан?
Мама сказала:
— Правда, правда! Идём.
ОРЕЛ
А потом я не захотел идти, потому что очень скоро и потому что я за решёткой увидал очень большую птицу.
И я стал кричать:
— Мама, вон какая птица!
И я стал показывать на эту птицу. У ней на клюве, на конце, — крючок. А на лапах — очень острые когти. Она коричневая и немного чёрная. И я тянул маму, чтоб к ней идти. Мы совсем близко подошли.
Эта птица сидела на большом камне и лапами держала сырое мясо. Она клювом отрывала кусочки и потом на всех глядела и ела мясо. Она очень сердито глядела. И все говорили, что это орёл. И что это самая главная птица. Потому что она всякую птицу может победить и заклевать. И что она маленького барашка может унести и даже маленького мальчика унесёт. И две такие птицы могут даже большого человека забить. Они только сырое мясо и едят. Они хлеба не станут есть. Они очень высоко летают и сверху смотрят, кого им заклевать. И всяких птичек хватают, и зайчиков тоже. А этот мальчик, который раньше нам встретился, там тоже стоял, и он про орла много рассказывал. Он сказал, что про всех зверей знает, потому что он в зоосаде учится. Их много, таких мальчиков и девочек.
— Ты в школе учишься, а не в зоосаде.
А он сказал, что он в школе учится всему, а про зверей в зоосаде учится.
ДИКОБРАЗ
Вдруг я услыхал, как один дядя закричал:
— Вон он, дикобраз! Вон, вон, гляди!
Я сказал немножко громко:
— Мама, вон кричат «дикобраз». Хочу дикобраза!
А мама сказала:
— Это вот про тебя кричат. Ты скандалишь, ты и есть дикобраз-безобраз.
А я сказал:
— Мама, все туда смотрят, в клетку. Пойдём.
А потом стал говорить:
— Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
И мы пошли к этой клетке. И вовсе не про меня дядя говорил, что дикобраз, а там, в клетке, сидел дикобраз. Из него растут, прямо как прутья, такие иголки. Они острые. Его ни за что нельзя погладить. А впереди у него мордочка. И носик кругленький. И на мордочке иголок нет, а волосики.
Мама на дощечке про него прочитала. Мама сказала, что он живёт в жарких странах.
В клетке у дикобраза был домик, и там, в домике, другой дикобраз лежал.
А потом дядя, который кричал про дикобраза, говорил, что эти колючки очень могут колоть. Он сказал, что сам видал дикобраза. Он хотел его поймать. А дикобраз побежал скорей к ямке и совсем голову в ямке спрятал. А колючки все на дядю выставил, и его никак взять дядя не мог, потому что колючки очень острые и они во все стороны торчат.
А когда мы с мамой дикобраза смотрели, он колючек не выставлял, а их все назад держал. Он совсем небольшой. Он как маленькая собачка. У него мордочка очень добрая.
Я маму спросил:
— Мама, дикобраз хороший?
Мама сказала:
— Ну, вот сам видишь, какой.
А я сказал:
— Хороший, хороший!
Мама сказала, что надо скорей к слонам, и мы пошли.
КАК Я КАТАЛСЯ НА МАЛЕНЬКОЙ ЛОШАДКЕ
Мама опять стала всех спрашивать:
— Где слоны?
Нам сказали, чтобы мы дальше шли. А дальше был заборчик, а за заборчиком бегала маленькая лошадка. Она совсем маленькая. Это детская лошадка. Эта лошадка возила повозочку. Повозочка очень маленькая. И в повозке сидели две девочки маленькие и ещё мальчик, немножко побольше. Мальчик вожжи держал и правил. Я стал радоваться и стал в ладоши хлопать и кричать:
— Ай, ай, какая лошадка!
И я кричал, что хочу на этой лошадке ехать. А потом ещё пробежала лошадка, тоже с повозочкой. Только у этой лошадки уши были очень длинные.
Я стал кричать:
— Какая смешная!
Мама сказала, что это я смешной. Потому что это не лошадка, а ослик. У них всегда уши длинные. И хвост у них не из волос, а как верёвка, только на конце кисточка из волос.
И эти ослик и лошадка бегали кругом за заборчиком. И возили мальчиков и девочек. А у лошадки и ослика ещё звоночки были прицеплены. Лошадка бежала и звонила. Я стал маму просить, чтоб покататься непременно на этой лошадке.
Мама сказала:
— Я не знаю. Может быть, не пустят.
А тут один дядя стоял. Он сказал:
— Это для всех детей. И надо купить билет.
— Идёмте, идёмте. Я вас провожу.
И даже взял меня за руку.
Мама сказала:
— Ах, я не знаю. Я очень спешу!
А мы уже пришли, где можно к лошадкам пройти. И там стоял дядя, и он билеты давал. И там этот ослик стоял. И дядя, который билеты давал, говорит:
— Ну, давай я тебя посажу.
А я сказал:
— Не надо меня сажать. Я на ослике не хочу. Я хочу на маленькой лошадке.
А он сказал:
— Ну, тогда жди.
А лошадка мимо нас проехала и опять поехала вокруг. Потому что это ещё те девочки катались. Я смотрел, как лошадка ножками бежит. Она прямо как игрушечная. И головка у ней тоже маленькая.
Пусть папа мне такую подарит, я её очень любить буду. Я бы с ней вместе спал, и она бы по комнате у меня ходила. Я бы её гладил. Я бы ей всё есть давал. Я бы её целовал. И я бы на неё верхом сел и поехал бы с саблей. Тогда бы все мальчики боялись меня.
Я всё смотрел на лошадку, как она к нам подбегала. А когда она до нас добежала, мальчик, который правил, сказал лошадке «тпру», и она стала. Девочки стали вылезать, и мне мама сказала, чтоб я садился. А я сказал, что хочу сначала погладить лошадку.
Она была как раз с меня ростом. И я её по спине погладил. А она головой стала трясти. И я ей немножко шею погладил.
А мальчик, который правил, мне крикнул:
— Не бойся, она не кусает!
И я лошадке мордочку погладил.
Мама сказала, что у ней была собака больше, чем эта лошадка. А дядя, который билеты давал, сказал, что это пони и что она, хоть и такая маленькая, всё равно очень сильная и ей уже много лет.
Потом этот дядя посадил меня в повозку на скамеечку. А напротив посадил одну девочку. И мама мне всё говорила, чтоб я держался.
— как мы поехали. И все на нас из-за заборчика смотрели. И как девочка кричит, смотрели.
И мы проехали мимо мамы, и я ей рукой махал. Она мне кричала:
— Держись, Алёшка! Держись!
А мальчик, который правил, сказал:
— Она и большого человека везти может. Она очень сильная.
И что это ничего, что она, как собака, ростом.
И мы ещё раз мимо мамы проехали. А девочка не стала кричать, а взяла меня за руку, и мы стали руки качать и говорить:
— И! И! И!
И мы теперь приехали к моей маме, и к девочкиной маме, и где этот человек с билетами. И нас с повозки сняли. Я ещё хотел лошадку погладить, а мама сказала, что нужно скорей.
МИШКИ
И мы пошли. А я вдруг увидел опять решётку. Очень большую и очень высокую. Там стояло дерево, только без листьев, и на нём живые мишки.
И я закричал:
— Мама, мишки!
Мама сказала:
— Потом.
А я сказал:
— Не потом! Не потом!
И стал маму тянуть, где мишки, и стал кричать:
— Мама, пойдём! Мама, пойдём!
И все стали на нас глядеть. Мама сказала:
— Фу, какой скандальный!
Они лазили по этому дереву, которое у них стояло. Они на дереве играли и кусались. Только не в самом деле, а немножко. И один хотел другого вниз стянуть. Он его лапой хватал за ногу. А на лапах у них когти, чёрные и длинные. А сами мишки коричневые, совсем как мой мишка.
Они очень скоро лазят по дереву. Они когтями прямо как кошки цепляются.
А потом я увидал там ещё двух мишек. Они тоже хотели на дерево лезть, а те мишки их не пускали и очень смешно кусались. И все смеялись.
И мама тоже смеялась.
А один мишка побежал, и я стал смотреть, почему он побежал. А там были две серенькие обезьянки. Они совсем как человечки. Только на них серая шерсть, как на кошках. А на лице шерсти нету. И на ушках тоже. Только лица у них, как у старушек. Это мишка к ним бежал, чтоб их лапой достать. А они вскочили на решётку и полезли наверх.
Они ручками и ножками хватались за решётку — у них на ножках пальчики, как на руках. Они в кулак их могут зажать. И всё, что захотят, они ногой могут хватать.
Потому им так ловко лазить: как на четырёх руках.
Мишка потянулся по решётке и не мог достать. А я испугался, что он за ними полезет и их закусает. Он по той решётке не мог полезть, потому что тоненькая. А он по толстой полез. Он очень хорошо полез. Он тоже и руками и ногами лез. И потом вбок лез. Только он так скоро не может, как обезьянки.
Я все думал, что обезьянки, может быть, человечки, и сказал маме:
— Они, может быть, немножечко человечки?
А мама сказала:
— Не говори глупостей! Это просто мартышки такие.
И потом вдруг туда пришёл тот самый мальчик, который нам про орла рассказывал. И все мишки к нему побежали.
Я хотел ещё на мишек смотреть, а мама сказала:
— Ну, идём к слонам. Так мы никогда не дойдём.
ЗЕБРА
Мама очень скоро пошла. И вдруг она сама сказала:
— Ах, какая!
И стала. А это была за решёткой лошадь. И я думал, что на ней одеяло нашито. Потому что на ней жёлтые и чёрные полоски. А мама сказала, что никакое не одеяло, а это у ней шерсть сама так растёт. И сказала, что это зебра. Мама даже сказала:
— Ай, надо им дать поесть!
А мама вдруг сказала:
— Ах, да! Слоны!
КАК МЫ ЗАВТРАКАЛИ
Только мама забыла, куда идти.
Тут была скамейка. И мама вдруг села и сказала:
— Ты не устал?
Потом сказала:
— Что ж ты бледный какой? Ты, может, есть хочешь?
Я сказал, что хочу. Мама стала всех спрашивать, где буфет. И все стали показывать, куда идти. Мы очень немного шли и увидели веранду. И пошли на эту веранду. А там стояли столики и стулья. И там сидели, и ели, и пили чай.
Мы с мамой тоже сели у столика. И потом пришла тётя в белом фартуке, и мама сказала:
— Дайте ребёнку стакан молока и, если можно, яичницу.
А маме чтоб сосиски дали.
Я сказал, что я тоже лучше сосиски буду. А мама сказала, чтоб я не капризничал. И мне принесли молока и яичницу. И ещё мама спросила булочек. Я всё ел и слышал, как звонят звоночки, потому что это лошадка бегала и возила детей кататься. А я уже катался и знаю.
А потом около нас сели две тёти и сказали, чтоб им дали мороженого. А я стал маме говорить тихонько, что я тоже хочу мороженого. А мама сказала, что у меня живот будет болеть. А я сказал, что «не будет, не будет». И стал очень просить и хотел плакать.
Мама сказала:
— Фу, какой! Я с тобой больше никуда не пойду.
И сказала тёте в фартуке, чтоб дала мне мороженого. И мне дали. Маме тоже дали мороженого. Я всё своё съел. А мама всё мяла ложечкой, и у ней растаяло.
Мама скорей заплатила деньги и сказала:
— Ну, пойдём домой. С тобой прямо невозможно.
Мы опять на трамвае ехали.
И вдруг трамвай остановился, и все стали смотреть в окно. Я тоже стал смотреть. А мама меня держала и говорила, что я хочу упасть. Ну да, как раз упасть! Ничего не упасть, а там впереди, прямо по улице, шли мальчики и девочки. Они шли, как красноармейцы. Они в белых рубашках, и у них красные галстуки у всех на шее. И ещё в трубы трубили очень громко.
Все стали говорить:
— Пионеры идут! Пионеры идут!
А потом они флаг несли. Это мальчик один нёс, а около него шли девочка и мальчик. И у них были ружья. А потом немножко никто не шёл, и вдруг пошла музыка.
Я закричал:
— Мальчики играют! Мальчики играют!
А они очень хорошо играли. Только они были не в белых рубашках, а в синих. А потом опять пошли мальчики и девочки в синем. Они тоже шли, как красноармейцы. И у них тоже были красные галстуки на шее. А мама взяла и потянула меня с окна, потому что сказала, что я выпаду. А какой-то дядя стал вместо меня смотреть и загородил всё окно.
А потом трамвай пошёл. И мы приехали в нашу гостиницу.
КАК МЫ ОПЯТЬ В ЗООСАД ПОШЛИ
А у меня немножко живот болел. Только я маме ничего не сказал, потому что я боялся, что мама не возьмёт меня в зоосад ещё раз.
Мама говорила:
— Вот видишь, как с тобой! Вот слонов и не видали.
А я сказал:
— А мы ещё пойдём.
Мама сказала:
— С таким скандальным мальчиком я не хочу ходить.
И пошла напускать в ванну воду.
А когда я ложился спать, я просил маму, чтоб она дала мне мишку спать со мной. И я стал мишкой ходить по постели, как те мишки в зоосаде. И тоже делал, чтоб он лазил.
— Теперь спать не будешь. Тебе нельзя в зоосад ходить.
Я мишку спрятал под одеяло и потихоньку с ним кусался. А потом заснул. А когда я встал и потом когда чай пил, вдруг мама говорит:
— Не копайся! Кончай скорей. Мы сейчас едем.
Мама стала надевать шляпу, и мы очень скоро пошли. Мама сказала, что мы прямо едем слонов смотреть. И мы поехали в зоосад.
А в зоосаде мама взяла меня за руку и сказала:
— Если ты будешь скандалить, я моментально вернусь назад. Так и знай.
И мы очень скоро пошли. Я даже бежал, потому что мама очень скоро шла. И мы пришли, где слоны.
СЛОНЫ
Я увидал, что там земля идёт немножко вверх. И там стоит очень большой слон.
Он как неживой. Он сначала ничего не делал, так что я думал, что, правда, неживой. А он живой. Он хоботом стал крутить. Это у него из головы идёт хобот. И хобот до самой земли доходит. И он хоботом как угодно может крутить. И крючком загибать. И как угодно. Он набирал в хобот с земли пыль, и потом всю пыль выдувал себе на спину. И живот тоже обдувал пылью.
Я всё говорил:
— Почему?
А мне сказали, что это он для того, чтоб его никакие блохи не кусали.
У него волос нет, а прямо толстая кожа. И вся кожа в складках. А на голове у него большие уши. Уши такие большие, прямо во всю голову. И он ими трясёт и хлопает. А глазки совсем маленькие.
И все говорили, что он очень сильный и может хоботом автомобиль перевернуть. А если очень рассердится, ему ничего не стоит человека убить. Он может хоботом человека за ногу схватить и о землю хлопнуть. Только он очень добрый.
А слон стоял, стоял да вдруг пошёл к нам. Он вниз к нам пошёл. А я немножко испугался. Вдруг он к нам придёт и начнёт нас всех хоботом убивать! А он тихонько шёл. Ноги у него очень толстые, прямо как столбы. И на ногах пальцы, а не видно, а только одни ногти очень коротенькие.
И я думал, что это у него копыта маленькие торчат из ноги. А это ногти. Он такой ногой может кого угодно стоптать.
И я стал бояться. И сказал маме тихонько:
— Я боюсь. Чего он сюда идёт?
А один дядя услыхал, как я говорю, и сказал громко:
— Он боится, что слон на нас идёт! Ха-ха-ха!
И все стали показывать, что там кругом сделана дорожка. А она каменная. И она вся в гвоздях. Там гвозди острым кверху стоят. Слон через неё перейти не может, потому что он себе ногу поколет. И он до нас не дойдёт.
КАК СЛОН КУПАЛСЯ
Меня поставили на заборчик, чтоб я увидал, как сделана эта дорожка. И я тогда увидал, что там внизу, за этой дорожкой, есть вода. И слон пошёл прямо к этой воде. Я думал, что он пить хочет, а он не пить. Он купаться хотел. Он в эту воду совсем залез. Так что только голова одна наверху была. И спина немножко.
А потом он стал хоботом набирать воду и её выливать себе на спину. Прямо как пожарные пожар заливают. А потом я увидел, что ещё слон идёт. Только он меньше этого. И мне сказали, что он небольшой, что он ещё мальчик. И у него рядом с хоботом два белых зуба вперёд торчат.
Я сказал:
— Ай, зубы какие!
А все стали смеяться и мне кричать:
— Это клыки! Это клыки!
А я сказал:
— А почему у большого нет?
Никто ничего не говорил, только один дядя сказал, что тот слон — мама. И что «вот у твоей мамы усов нет, так и у той слонихи клыков нет». У слоних клыков не бывает. А эта слониха взяла набрала воды в хобот да как дунет на нас водой! Так все и побежали.
Все очень смеялись, и я тоже.
КАК СЛОН ПЬЕТ
Потом прибежал дядя, который за слонами смотрит. Слониха прямо в него водой пустила, а дядя на неё кричал:
— Не балуй!
А потом маленький слон пошёл наверх. А там было большое корыто. В корыте была вода. Он стал набирать воду в хобот, а потом хобот в рот загибал и туда эту воду выдувал. Он так много раз сделал. И тогда напился.
Это его водой так поят. Ему в это корыто воду наливают. А я спросил, что ему есть дают. И все знали, что он ест. Все сказали, что он сено ест, что он ест картошку, и морковку ест, и сахар. А мяса он не ест. И он очень смирный.
А мама сказала:
— Смирный, смирный, а мне всё платье забрызгал!
— Надо, чтобы платье просохло. Я не хочу ходить чучелой. Сядем тут, на солнце.
Мама села на скамейку и сказала, чтоб я тоже сел и не пылил, потому что к мокрому платью пыль прилипает.
КАКОЙ МАЛЬЧИК ПЕТЯ
И вдруг подошёл мальчик и сказал:
— Здравствуйте!
А это — тот мальчик, который про птицу орла рассказывал.
Я тоже сказал:
— Здравствуй!
А мама ничего не сказала.
Мальчик спросил:
— Что, устали?
А я сказал, что не устали, а что это мама платье сушит.
Мальчик спросил маму:
— Можно, я с ним пойду, ему обезьян покажу?
А мама говорит:
— Не могу я пускать ребёнка с неизвестным мальчишкой.
А мальчик говорит:
— Я известный. Меня все здесь знают. Я — Петя.
Я сказал:
— Мама, он — Петя.
Мама сказала:
— Хоть Петя, хоть рас-Петя, а никуда ты не пойдёшь. И сиди, пожалуйста, на месте.
КАКИЕ СЛОНЫ УМНЫЕ
А Петя взял и сел ко мне на скамейку. Он сказал, что мама, наверное, оттого такая сердитая, что её слоны вымочили. А это они не нарочно. Это они так играют: водой на всех брызгают. А слоны умные. Их научают, и они всякую работу делают: и брёвна таскают, и землю копают, и воду носят. Они даже гулять с детьми вместо няньки ходят. И смотрят, чтобы детей никто не обидел. На слонах даже на охоту ездят. Сядут охотники ему на спину с ружьями, слон их везёт. А они сверху в самых диких зверей стреляют. Даже тигров стреляют. А тигр очень страшный. И его здесь, в зоосаде, можно будет посмотреть.
ПРО ХИЩНИКОВ
Я сказал маме:
— Идём! Я хочу тигра смотреть.
А мама сказала, что она мокрая никуда не пойдёт.
Мама очень сердилась на слонов, что они её забрызгали.
Петя меня спросил, как меня зовут. Я сказал, что Алёшей и что ещё зовут Почемучкой — за то, что я всё спрашиваю: «Почему?» А я Пете не сказал «почему», а спросил про тигра — может ли он людей покусать.
Петя сказал, что не может, потому что тигр в клетке сидит железной. А то он не только людей, а лошадь может съесть. Даже быка может съесть. Медведь на что сильный, а и медведя тигр тоже заест.
А я сказал:
— Как же его в клетку загнали, если он всех может заесть?
А Петя засмеялся и говорит:
— Они не здесь, они далеко живут. Их звероловы ловят. Они их в сети ловят. И очень боятся, когда их ловят. Тигр только и ест что сырое мясо.
А я сказал:
— Орёл тоже сырое мясо ест.
А Петя говорит:
— Все такие, кто без сырого мяса не может, — это всё хищники.
— Хичники?
А Петя сказал:
— Не хичники, а хищники.
Я сказал:
— Ну да, которые сильные и кусачие. Они всех едят.
А Петя сказал:
— Это не то что сильный. Вот бык какой сильный, а он никого не ест. Он только траву ест.
А потом Петя закричал:
— Ну да! А слон? Он всех сильней. А он вот мяса ни крошки есть не станет.
Мама сказала:
— И что за глупости! Собака мясо ест, а совсем не хищник.
А Петя сказал:
— Нет хищник. И собака хищник, и волк хищник, и лиса хищник, и кошка тоже хищник.
Мама казала:
— Сам ты хищник!
А Петя сказал:
— Я не хищник, потому что у меня зубы не такие. У хищника все зубы острые, и он зубами траву не может тереть, а я могу. И корешки всякие могу тереть. И зёрна могу перетереть. А у хищника зубы, как пила.
Мама сказала Пете, что он сам пила. И потом сказала:
— Ну, пойдём. Где твои хищники?
А я сказал, чтоб тигра идти смотреть.
И мы пошли с Петей. И я услыхал, как очень громко кричит какой-то зверь. И я Петю взял за руку, чтоб держаться. А Петя сказал:
— Не бойся, это лев. Он в клетке — и не выскочит.
И вдруг я увидел большую клетку, а в ней ходил зверь, и у него волосы были до половины, как у Инзола. А сзади коротенькая шерсть. Только он очень большой и жёлтый, а не чёрный. И он очень сердито смотрел.
А все кругом стояли и не боялись, потому что он в клетке.
Я тихонько Петю спросил:
— Петя, это он?
А Петя сказал:
— Ты думаешь, тигр? Это лев. Он тоже хищник.
А у льва лапа на конце очень широкая, и там, на пальцах, когти.
Петя сказал, что лев как ударит быка лапой, так и убьёт. Он прыгает очень хорошо. Он так и наскакивает прыжком. Напрыгнет и заест. Его тоже сюда привезли. Он живёт там, где всегда жарко. Он жару любит. Его на зиму в дом переводят, а то он зимой совсем замёрзнет.
Мама сказала:
— Ну, посмотрел льва, и идём дальше.
И мы пошли к другой клетке.
А там, я думал, что ничего нет. А Петя меня поднял и посадил на забор. Там из толстого бревна загородка стоит. Это — чтоб не подходили к зверям, чтоб звери лапой не цапали. А когда меня Петя посадил наверх, я увидел, что в клетке есть зверь, только он лежал. И я думал, что это не зверь, а только кожа от него. Потому что прямо как ковёр.
И этот зверь весь в полосках. Жёлтых и чёрных. И зверь очень длинный. А голова у него, как у кошки. Только очень большая.
И Петя мне сказал:
— Вот это — он.
А это «он» и есть тигр.
Он в клетку сунул метёлку и стал немножко мести. А тигр вдруг голову поднял и посмотрел. И на меня посмотрел. Он страшней, чем лев. А потом тигр встал на лапы. Я боялся, что он будет что-нибудь делать. А он стал тянуться, как кошка, потому что он спал. И потом зевнул.
Петя мне крикнул:
— Гляди, гляди, зубы!
А у тигра очень большие зубы. Прямо громадные. Они — как у меня пальцы, и ещё больше. Они белые и на конце острые.
А потом тигр стал ходить.
Он лапами не стучал, и я думал, что он кого-то ищет. А он никого не искал.
Петя сказал, что тигры всегда так ходят. Это — чтоб потихоньку подойти, чтоб не слыхали.
Он так вот подойдёт, а потом сразу прыгнет.
А потом тигр подошёл к самой решётке, открыл рот да как сделает «кха!», так даже дяди большие немного назад отошли.
Мама сказала:
— Фу, какой противный!
А он не противный, а очень страшный. Он, наверное, укусить хотел и сердился, что не может. Оттого и сделал «кха». Это он пугал.
А Петя говорит мне:
— Что, Алёшка, испугался?
Я сказал, что испугался, только немножко.
МЕДВЕДЬ
Мама сказала, что она хочет медведя посмотреть.
Мы пошли к медведю. Около него очень много людей стояло, и все говорили:
— Что, мишка? Жарко, мишка?
Петя стал меня вперёд толкать, где видно. А мама боялась, что медведь может меня зацепить.
И мама говорила:
— Мальчик! Мальчик! Как тебя? Куда ты его пихаешь?
И один дядя, красноармеец, взял меня на руки, засмеялся и сказал:
— Гляди, вот он, мишка.
А там, в клетке, мишка ходил мимо решётки и на всех глядел. Он на собаку похож. Только он толстый. А глазки совсем маленькие, чёрненькие. И когти большие, как у тех медвежат. Он совсем не страшный.
Я сказал дяде-красноармейцу:
— Его, может быть, погладить можно?
А дядя-красноармеец сказал:
— Что ты, что ты, дружок? А вдруг он лапой цапнет? Он шутя цапнет, а без руки останешься. Он корову лапой ударит — весь бок вырвет. Вот он какой! Он в лесу самый сильный зверь, дружок.
Этот дядя мне всё говорил: «Дружок, дружок».
А мама вдруг сказала:
— Ах, где это Алёшка?
А Петя сказал:
— Вот он где сидит.
Мама подошла и сказала красноармейцу:
— Что вы, что вы! Вам, может быть, тяжело?
А дядя-красноармеец сказал:
— Пустяки, гражданка. Пусть медведя посмотрит.
— А ну, мишка, в воду!
И все стали кричать:
— В воду! В воду! Пошёл в воду!
А МИШКА ВОВСЕ НЕ КОСОЛАПЫЙ
Сзади мишки была вода. У него в полу как ванна, только большая. Он взял и влез туда. Только одна голова наверху была. И он глаза закрывал, потому что ему очень жарко было.
Мама сказала:
— Косолапый мишка.
А дядя-красноармеец сказал:
— Хороший косолапый! От него на лошади не ускачешь. И на всякое дерево залезет, как обезьяна.
И я сказал, что я видал, как маленькие мишки на решётку залезли, да ещё по решётке вбок ходили.
И я тоже сказал:
— Вовсе не косолапый.
А мама вдруг говорит:
— Ну, знаешь, довольно! Пойдем-ка.
Меня дядя спустил, и мы пошли. Мама всех спрашивала, где обезьяны. И нам рукой махали, куда идти.
БОЛЬШАЯ ОБЕЗЬЯНА ОРАНГУТАНГ
Мама меня спросила: может быть, я есть хочу. Я сказал, что не хочу, а она всё равно повела меня, где молоко пьют. Там домик стоит, можно молоко пить. И мама там мне пирожное купила. Я очень скоро съел, потому что хотел к обезьянам.
А когда мы пришли к обезьянам, то я думал, что там, в клетке, чёрный человек сидит. А это не человек, а такая большая обезьяна. Она называется орангутанг, и она не чёрная, а рыжая.
Она сидела на стуле, у ней был столик. И к ней пришла одна тётя и принесла ей чашку и ещё молочник.
Обезьяна взяла чашку и стала пить из чашки. А потом тётя отошла немножко и отвернулась. И все стали смеяться, потому что обезьяна взяла молочник и прямо из молочника всё выпила. Тётя увидала и бранила обезьяну за это.
А обезьяна полезла потом наверх по верёвке. Там верёвка очень толстая была.
Висела с самого верха.
Обезьяна на самый верх по верёвке залезла и стала там верёвку отвязывать. Она сначала рукой отвязывала.
А потом стала ногой отвязывать, потому что у неё на ногах тоже руки. И она ими всё может делать. И всё равно не отвязала.
Она потом по верёвке вниз полезла, так я видел, как она ногами хваталась. Ногами в кулак верёвку зажимала. У неё лицо очень смешное, потому что у неё нос очень маленький, а рот шаром вперёд идет. А кругом лица волосы, как будто всё борода.
МАКАКИ
Мама сказала:
— Идём отсюда, там интересней.
А там была клетка, и в этой клетке были маленькие обезьянки. Они по всей клетке прыгали. Они так прыгали, что прямо через всю клетку. Я думал, что они летают. А это они не летают, а прыгают. Это они так играли, потому что одна обезьянка убегала, а другая её ловила. И другие тоже так играли. Их очень много было. И они кричали.
А я знал, какие это обезьянки: это макаки.
И все смеялись, потому что они весёлые и очень шалят. А потом я видел, как одна макака ручками всё волосики расправляла у другой макаки. А та ей давала голову, чтоб она скребла.
И все говорили: это она блох ищет.
А потом две макаки стали драться. Они ладошками дерутся. Только одна потом упрыгнула на решётку и ускакала.
Я хотел ещё смотреть, а мама сказала, что поздно и что надо сейчас ехать обедать, потому что нам далеко.
ПАВЛИН — САМЫЙ КРАСИВЫЙ
Мы пошли домой. И шли мимо загородки. Мама очень скоро шла и вдруг стала. Она посмотрела за загородку и сказала:
— Ах, какой!
А там, за загородкой, был вот какой. Я думал даже, что он не настоящий. Потому что он совсем как на ёлке. А это птица такая — павлин. Он хвост поставил кругом, и на хвосте — синие кружочки с золотым и с зелёненьким.
Я стал кричать:
— Ой, какой! Смотрите, смотрите какой!
И пришёл один дядя с девочкой. И ещё пришли. И все смеялись и говорили, что это павлин. И дядя мне ещё павлинов там показал. Они высоко на каких-то брёвнах сидели. Только у них хвосты назад и как полотенце. А это они могут так сложить, а потом так поставить, как этот, кругом.
А потом один такой павлин совсем близко подошёл. И девочка ему в решётку палец сунула. А потом крикнула, потому что павлин клюнул. Он думал, она ему есть дает. Только он не очень клюнул. А девочкин папа сказал, что он ей павлинье перо достанет. Я маме сказал, что я тоже хочу такое перо, — я его на ёлку вешать буду.
Мама сказала, что довольно и что пойдём. А я всё маму просил, чтоб достала мне перо.
ПАПА ТЕЛЕГРАММУ ПРИСЛАЛ
Мы опять на трамвае в гостиницу приехали. Мы хотели в свой номер идти, а тётя, которая убирает, сказала маме:
— Вам телеграмма есть.
И потом дала маме бумажку.
А я сказал:
— Почему телеграмма?
Мама ничего не сказала и стала телеграмму читать.
А я всё равно спрашивал:
— Почему? Почему?
Мама сказала, что не «почему», а просто это папа прислал. Папа прислал телеграмму, что он в Харькове и что там у нас будет квартира. Это город такой — Харьков. И мы в Харькове будем жить.
И ещё мама сказала, что они с папой устроят там квартиру и меня туда возьмут. А сейчас я к бабушке поеду и буду у бабушки жить. А бабушка — это папина мама. И мы скоро к ней поедем.
Мама стала весёлая и всё говорила:
— Как я рада! Как я рада!
А потом я мыл руки у нас в номере, и мама меня всё спрашивала, что я хочу после обеда, пирожное, или, может быть, компот, или мороженое. И ещё воздушный пирог.
— Мороженое и пирожное.
И нам с мамой принесли обед. И потом принесли мне мороженое и пирожное.
А мама всё говорила:
— Вот как хорошо!
А потом мы ещё чай пили. А вечером меня мама в ванне мыла.
А когда я спать ложился, мама сказала мне:
— А что ты хочешь, чтобы папе написать?
Я сказал, чтоб мама написала, чтоб папа купил мне маленькую лошадку — пони — и что я её очень любить буду и для неё домик сделаю.
А мама засмеялась и сказала:
— Ах ты, дурашка! Спи скорей.
ДЕВОЧКА ЛЮБА
А когда мы утром пили чай, вдруг к нам в дверь постучали. И пришла одна тётя с девочкой, немножко побольше меня. Мама стала эту тётю целовать и все говорила:
— Ах, Наташа! Ах, Наташа!
А потом сказала, чтоб я с ней познакомился. А девочку зовут Люба. И чтоб я с Любой тоже познакомился.
Любина мама сказала:
— Это твой Алёшка? Вон он какой!
А какой, не сказала.
Любина мама принесла деревянную корзиночку, и я думал, что там пирожные. А там были ягоды — клубника. Это она нам принесла. А мама позвонила и сказала, чтоб нам дали молока, блюдечки и ложечки. А потом достала сахар, и мы посыпали ягоды и ели с молоком.
Потом мама сказала мне:
— Ну, играйте с Любой. А нам надо поговорить.
И стала с Любиной мамой говорить.
КАК Я ЛЮБЕ ЗВЕРЕЙ ПОКАЗЫВАЛ
А я не знал, как с Любой играть. А потом ей сказал, что я тигр. Я немножко ноги подогнул и стал ходить около Любы. И я на неё очень сердито глядел. А потом сделал на неё «кха». А она вдруг заплакала и побежала к своей маме и закричала:
— Он меня дерёт!
А мама на меня крикнула:
— Что ты, не можешь играть, как все дети?
А я сказал, что я тигр. А мама сказала:
— Тигров в клетку сажают.
А я сказал, что я и в клетке буду делать «кха».
И я сделал, как тигр. Любина мама засмеялась, а мама сказала, что мы вчера в зоосаде были и что мы слонов видали. А я сделал рукой хобот и пошёл к Любе и хоботом мотал. А она говорила:
— Это не тигр? Это не тигр?
А я ей сказал толстым голосом:
— Это сло-он. Он не кусает. Он добрый.
Люба сказала:
— А погладить можно?
Я ей сказал, что это хобот. И показывал, как слон хоботом крутит.
А МЫ ОПЯТЬ В ЗООСАД ПОЕХАЛИ
Потом я ей сказал, что я на маленькой лошадке катался. Люба пошла к своей маме и стала ей на ухо говорить.
А Любина мама ей говорила:
— Хорошо, хорошо. Потом.
А Люба стала капризничать, говорила:
— Пойдём. Сейчас. Я хочу.
Любина мама сказала вдруг моей маме, что надо пойти в зоосад и чтоб вместе пойти. Люба стала прыгать и хлопать в ладоши. И стала петь:
— Вот пойдём! Вот пойдём!
А я сказал:
— На трамвае поедем, я знаю.
Мама стала шляпу надевать. И я кепку сам надел. И я всех повёл в лифт. А потом мы поехали на трамвае.
А Люба всё своей маме говорила, что она тоже хочет на маленькой лошадке кататься. У ней мама очень добрая, потому что говорила:
— Хорошо, хорошо.
А когда мы пришли в зоосад, мы прямо пошли к лошадке. И я с Любой опять катался. А Люба не кричала, а только ножками топала.
И говорила:
— Вот хорошо!
А потом не хотела уходить, и нам ещё билет взяли, чтоб ещё кататься.
КЕНГУРУ
Любина мама сказала, чтоб мы с Любой шли впереди. А Люба хотела, чтоб её за руку тянули. И опять пошла к своей маме.
А её мама ей сказала:
— Я не кенгуру. А то б я тебя в карман положила и понесла.
Я маму спросил:
— Почему кенгуру?
— А это зверь такой. У него на животе карман. Он туда своих детей кладёт и скачет с ними, куда хочет.
Люба сказала:
— Ну да! Это ты нарочно. Таких зверей не бывает.
А Любина мама говорит:
— А он тут есть. Хочешь, покажу?
Я сказал:
— Я тоже хочу.
И мы пришли, где кенгуру. Они за загородкой прыгали. Они не стоят на всех лапах. Кенгуру сидит на корточках, и хвост ей не даёт совсем на землю сесть. Она сзади на хвост опирается. А потом как прыгнет! У ней очень длинные задние ноги. Прямо как у зайчика. Только она не как зайчик, а очень большая. Больше собаки. А передние лапки, как ручки. Очень маленькие. А потом у ней очень большой хвост. Он сначала толстый, а к концу тоненький. И совсем без волосиков.
А кармашка на животе не видно было. А все тоже говорили, что есть и что она в этот кармашек может положить маленького кенгурёнка. Она вся серая, только на животе у ней шерсть немножко белая. Кенгуру не ходит. Она понемножку прыгает.
Она мне очень понравилась. Её, наверное, погладить можно. Она не хищная.
А Люба стала говорить:
— А вот и не носит детей в кармане!
Любина мама сказала:
— Ну, сейчас у неё детей нет. Наверное, выросли.
САМАЯ БОЛЬШАЯ ПТИЦА
А потом Любина мама сказала мне:
— А ты самую большую птицу видел?
Я сказал:
— Ну да. Пеликан.
— Хо-хо-хо! Пеликан! Вот сейчас увидим такую птицу, что она выше всякого дяди.
И потом маме сказала:
— Разве вы страуса не видели?
Мы пошли. А Люба увидала, что в домике пирожные едят, и стала говорить:
— Мама, хочу пирожного!
Любина мама сказала, что хорошо. И нам купили пирожного. Люба хотела трубочкой, а я — с ягодами сверху. А потом Люба сказала, чтоб молоком запить. А я не хотел молока. Я хотел, чтоб скорей к самой большой птице. Я говорил Любе, чтоб она скорей. А она всё смеялась и молоком прыскалась.
Мы пошли и пришли к клетке. А там стоял на длинных ногах страус. У него снизу длинные ноги, а потом он сам, а потом наверх идёт шея. Длинная-предлинная. И на шее голова. Он такой высокий, что Любина мама подняла руку, сколько могла, и вышло как раз до его головы. Мне очень высоко было туда смотреть. Я больше ноги смотрел. У него там три пальца с когтями, и очень толстые. Он ступает и стучит прямо как лошадь. Я смотрел, смотрел, какие у него ноги, и вдруг страус в пол клюнул.
А я испугался, потому что он стукнул прямо как молотком. Он, наверное, есть хотел.
Любина мама сказала, что он такой сильный, что на нём даже ездить можно. И он скорей всех бегает. А летать он никак не может: у него крылья маленькие. И она сказала, что он злой. Он когда рассердится, так клювом по голове как начнёт стукать, и совсем убить может. И что он больше всего ногой дерётся. И ногой тоже убить может. У него нога прямо как железная.
Моя мама сказала, что она видела, какие яйца страусы несут.
И сказала, что прямо как моя голова.
И ещё моя мама сказала, что перья у страусов в хвосте очень дорогие. Их на шляпы сажают.
А я сказал, что у павлина лучше и что я лучше хочу от павлина перо, а от страуса не хочу.
А мама сказала, что я ничего не понимаю. И мы не хотели больше смотреть страуса, потому что он ничего не делал, а только топал.
Мы пошли с Любой вперёд, потому что Любина мама не хотела её за руку тянуть. Она хотела с моей мамой говорить. А я стал показывать, как страус топает. Я ногу прямо вперёд ставил. И все очень смеялись. И моя мама тоже очень смеялась. Я вертел головой и не видел, как на меня один дядя нашёл, И я его в живот головой. Потому что я его не видел.
А дядя сказал:
— Ты чего ж бодаешься, как козёл?
Дядя не рассердился, потому что ему не было больно.
Я сказал:
— Я страус.
И я пошёл, как страус. И этот дядя тоже смеялся. А мама сказала, что уже довольно страуса, а то я очень пыль поднимаю. А Люба не могла, как страус, ходить.
КАК ЛЮБА КРОКОДИЛА БОЯЛАСЬ
Любина мама сказала:
— А ты знаешь, как «крокодил наше солнце проглотил»?
Я сказал, что знаю, и знаю, как он потом выпустил.
А Любина мама говорит:
— Хочешь, я тебе крокодила покажу?
Я сказал:
— А он страшный?
А она говорит:
— Не бойся, он нас не достанет.
Я сказал, что если страшный, так я убегу: я крокодила боюсь. А Люба стала скакать и в ладоши хлопать.
И стала петь:
— А я вовсе не боюсь! Не боюсь! Крокодила не боюсь!
А Любина мама сказала:
— Ну, так я тебя к нему пущу. Ты пойдёшь его погладишь. Хорошо?
Люба опять запрыгала и стала петь:
— И поглажу и пойду! Крокодила я поглажу, потому что не боюсь!
А моя мама сказала:
— Ну, смотри! Смотри, потом не плачь!
Мы пошли в ворота, и я думал, что мы совсем из зоосада уходим, потому что там улица и трамвай. А мы улицу перешли, а там опять ворота.
И мы туда вошли. А там опять зоосад.
И Любина мама повела нас прямо к крокодилу. Там была маленькая загородка кругом. И там в воде лежал крокодил. Только воды там было немножко. Он как в ванне лежал. Его всего было видно, какой он. А нос он из воды высунул.
Любина мама сказала, что это он для того высунул, чтоб воздухом дышать. Он длинный, а на нём колючие шишки. И он лежал, как неживой.
А ещё один крокодил был. Он около воды лежал и тоже не шевелился. Это он на солнышке грелся. А потом он стал вдруг рот открывать: тихонько-тихонько. А у него там зубы. Они прямо как гвозди, и их там много-много. И они очень колючие. И большие. Он раскрыл рот немножко, а потом закрыл. И опять стал спать.
Любина мама взяла Любу под мышки и говорит:
— Ну, полезай. Пойди погладь крокодила.
И стала Любу поднимать. А Люба закричала. Она так закричала, что все стали на неё глядеть.
А Любина мама говорит:
— Ты же сказала — не боишься!
А Люба так стала плакать, что мама её увела. А мы с мамой моей стояли и ещё смотрели крокодила. И он ещё рот раскрывал.
А потом Любина мама нам говорила, что крокодил в жарких странах живёт. Он в реке живёт. И из-под воды хватает, кто купается. Даже когда бык купается, он и быка может схватить. Утянет в воду; бык, бедный, потонет, а потом крокодил его съест.
А я сказал, что, значит, он хищник.
ПРО БЕЛЫХ МИШЕК
Люба не хотела плакать, а всё равно плакала. И ей мама мороженое купила. Там будочки такие есть. Там трубочки с кремом и мороженое. И мне мама тоже купила трубочку с кремом и мороженое. И все ели мороженое и трубочки. И мама говорила, что в Харькове тоже есть зоосад. И мы в Харькове будем туда ходить. Люба стала просить ещё мороженое. А её мама ей сказала:
— Разве тебе уж так жарко?
А Люба сказала:
— Мне очень жарко.
А Любина мама говорит:
— Тебе не жарко. А знаешь, кому жарко?
Любина мама сказала, что жарко тому, кто в холоде всегда живёт, а его потом вдруг в Москву привезут.
А я сказал:
— Почему в холоде?
Любина мама сказала:
— Потому что есть холодные страны. Там лёд даже летом не тает. И там всё время холодно. Там летом в шубах ходят. И там тоже есть медведи. Только они белые. И они любят, чтоб было холодно. Здесь им летом очень жарко. Люба глупости говорит. Ей просто мороженого хочется. А вот мы сейчас пойдём и посмотрим на белых мишек, как им жарко.
И мы пришли и стали смотреть через каменный заборчик. А там внизу была вода. Около воды стоял один мишка. Он был белый. И он рот раскрыл, и у него язык висел. А потом он прыгнул в воду и стал в воде плавать. А там ещё было два мишки. Они тоже плавали. А один дядя кинул булку прямо в воду. Мишки скорей поплыли к булке. Один мишка скорей всех доплыл и схватил зубами булку.
Эти мишки мне больше того, чёрного, понравились. Потому что они не такие лохматые. И потом у них голова не такая большая. И ещё потому, что белые.
КАК МЫ МИШЕК КОРМИЛИ
Потом они из воды выходили и на нас смотрели, чтоб мы им кинули булку.
Потом пришла Любина мама, и у ней была булка. Люба всё булку хватала, чтоб скорей бросить.
А Любина мама взяла и разломала булку и мне дала кусок и Любе кусок. Люба схватила и бросила. И все медведи поплыли к булке. Я думал, что они не увидят, как я брошу, а я всё равно бросил.
А один медведь — он сзади всех плыл — поплыл к моему куску. Он его зубами схватил и полез из воды. А с него вода прямо так и текла. А он все равно булку ел. «Хам, хам!» — и съел.
А Любина мама сказала, что белые медведи там, у себя, на льду живут. Там всегда лёд.
А МЫ ОПЯТЬ ПЕТЮ ВИДЕЛИ
Потом мы пошли уходить. Потому что Любина мама хотела, чтоб мы все к ней шли обедать.
А я вдруг увидал в клетке маленьких собачек и закричал:
— Мама, мама, смотри! Собачки!
— Фу, глупости! Какие там собачки?
А Люба тоже прибежала к клетке и тоже сказала, что это собачки.
Они были серые, и у них уши очень торчали.
И мы с Любой кричали:
— Смотрите, собачки!
А эти собачки совсем к нам подошли. Только они не могли в решётку мордочку сунуть. И они на нас глядели.
А Любина мама сказала:
— Какие же это собачки? Это волчата. Вот и написано: «Волчата».
А Люба немножко отошла и закричала:
— А вот эти какие рыженькие!
А там, в другой клетке, тоже были как собачки.
И моя мама сказала, что это маленькие лисы.
У них хвостики пушистенькие и мордочки остренькие.
И вдруг с той стороны клетку отворил кто-то и вошёл. А это был какой-то мальчик. И все лисы не стали на нас смотреть, а побежали к нему. И он взял одного лисёнка на руки и хотел его уносить, а я увидал, что это Петя.
— Петя! Петя!
Петя очень обрадовался, что это я, и сказал, чтобы я подождал, потому что он сейчас ко мне придёт.
А мама ему крикнула:
— Только скорей!
Эти лисята в зоосаде родились, и доктор их смотрит, чтоб не заболели.
КАК ПЕТЯ МНЕ ПЕРО ПОДАРИЛ
Петя сказал:
— Правда, лисята красивые?
Петя сказал, что если я подожду, то он принесёт мне перо от павлина.
Я стал просить маму, чтоб подождать. А Петя сказал, что он бегом, и побежал.
А потом он принёс очень длинную бумагу, завёрнутую, и сказал, что там перо. И сказал, чтоб я не разворачивал, а чтоб только дома развернул, и чтоб я не поломал.
А мама очень смеялась и сказала:
— Ну, прощай, Петя! Спасибо тебе.
И сказала мне:
— Что надо сказать?
А я сказал Пете, что я его очень люблю. И мы все пошли.
А Петя крикнул:
— До свиданья, Алёшка!
И шапкой махал. Я тоже шапкой махал.
Мама взяла перо и понесла. А Люба всё говорила, чтоб сейчас развернуть и показать. И плакала, чтоб показали.
А Любина мама дёрнула её за руку и сказала:
— Не капризничай!
Потом мы поехали в трамвае, и мама держала руку с пером вверх, потому что толкают и поломают.
А потом Любина мама сказала, что уже приехали, надо выходить. А это мы к ней приехали.
У них дома тоже лифт был. И мы на лифте поехали наверх.
Потом мы пришли к ним в квартиру, и я увидел Любиного папу. Он меньше моего папы и в очках. Он очень обрадовался, что я пришёл.
— Жар-птицево перо.
А я сказал, что павлинье. И мама стала разворачивать бумагу. Там было перо. Оно на очень длинной ножке, и ещё зелёненькие волосики идут, и потом сам кружочек.
И все смотрели, и все радовались, какое оно красивое.
Любин папа тоже сказал, что очень красивое.
Мама говорила, чтоб я ей подарил. А Любин папа сказал Любе, чтоб она не смела брать. А Люба стала плакать.
Мама взяла у меня перо и положила на пианино и пошла сказать Любе потихоньку, что перо останется у неё.
А мне пера было очень жалко, а плакать я не стал.
ПРО УТКОНОСА
А Любин папа сказал:
— А вы знаете, откуда крокодилы выводятся?
А мы не знали. Они там, в зоосаде, не выводились.
Любин папа сказал:
— Они, как цыплята, выводятся. Они из яйца выводятся. Крокодил тоже яйца несёт, как курица. Только большие. И оттуда маленькие крокодильчики выходят.
А моя мама сказала:
— А я думала, что только птицы яйца несут.
А Любин папа сказал:
— А есть ещё мохнатый зверь. Он тоже из яйца выводится.
А я стал говорить:
— Какой зверь? Какой зверь?
Мама сказала:
— Не кричи! Доедай скорей суп.
— Неужели вы не знаете, кто это такой?
И стала на всех смотреть. И Любу спросила. А Люба сказала:
— Я забыла.
Любина мама сказала:
— Это утконос. Я тебе на картинке показывала.
Любин папа рассказал, как утконос своих детей кормит.
Он их молоком кормит. Он на спину ложится, и его дети носиками в живот тыкают. И тогда там, на животе, ямка делается и туда молоко натекает. И из ямки утконосик выпивает клювом молоко. Как будто из чашечки.
Я сказал:
— Ха-ха-ха! Из чашечки!
— А ты вот на тарелке не оставляй. Всегда тебя дожидаться надо.
Я взял и доел.
А Любин папа всё смеялся, что мама не знала утконоса. И сказал, что он после обеда покажет на картинке.
А я сказал, что опять хочу в зоосад — посмотреть утконоса.
А потом мы ели горошек и ветчину, и Любин папа резал мне и Любе. А мне Люба сказала, что её папа всех бабочек знает и всех жуков, потому что её папа учёный.
И зверей тоже знает.
КАКИЕ У ЛЮБИНОГО ПАПЫ ЖУКИ И БАБОЧКИ
Потом Любина мама принесла компот и сказала, что можно есть сколько угодно, потому что целая кастрюля. А после все пили чай, а мы с Любой — молоко.
домой.
Когда мы молоко выпили, Любин папа показывал утконоса в книжке.
И ещё показывал бабочек. Они — как цветочки. Они у него в ящиках, а сверху стекло, чтобы смотреть. Они все на булавочках и неживые.
А потом в другом ящике мы смотрели жуков.
Это Любин папа сам их ловит и собирает, чтоб всех знать.
Я встал на кресло и хотел достать перо. Моя мама перо на пианино оставила.
А мама сказала:
— Разве можно ногами? Слезь сейчас же!
И погрозила мне пальцем. А Люба немножко танцевала и ногами по-всякому делала.