Колхоз
МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ПРИЕХАЛ К НАМ
Вдруг кто-то позвонил, и Клава побежала спрашивать кто. А это пришёл один дядя. Бабушка сказала:
— Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста. Выпейте чайку с нами.
И сказала: «Матвей Иванович», и ещё сказала: «пожалуйста».
Я тоже говорил «Матвей Иванович» и «пожалуйста», потому что он мне очень понравился. У него большие сапоги, как у военного, и очень красивая рубашка, потому что на ней сделаны разные цветочки: красненькие, и чёрненькие, и жёлтенькие. Он сел, а потом встал и сказал:
— Что ж яблочка-то? Я же вам яблочков привёз.
Он пошёл в прихожую. И Клава за ним побежала. А я не побежал, потому что бабушка сказала:
— Сиди, пожалуйста.
Клава всё равно ничего не увидала, потому что Матвей Иванович принёс деревянный чемоданчик. И ничего не было видно. Потом он сел и чемоданчик положил на колени. А Клава за ним стояла и всё смотрела. Бабушка ей сказала:
— Не егози и сядь на место.
Она села, а я ей сказал, только тихонько:
— Ага!
ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ ЯБЛОКО
Матвей Иванович раскрыл чемоданчик и вынул оттуда яблоко.
Оно было такое большое, что больше бабушкиной чашки. И очень красивое. Оно очень красное.
Бабушка сказала:
— Кладите на блюдечко.
А оно — как раз во всё блюдечко. Такое большое. И потом Матвей Иванович ещё вынул, и ещё, и ещё. И весь стол заставил яблоками.
И всё говорит:
— Ось, ось, ось…
А это не ось, а значит «вот».
И сказал:
— Ось какие у нас!
Бабушка говорит:
— Это что же, апорт?
Матвей Иванович говорит:
— Да, да. Это апорт.
Это такие яблоки называются «апорт».
А потом мы стали их есть, и они очень вкусные.
ПРО САМОЕ МАЛЕНЬКОЕ НА СВЕТЕ ЯБЛОЧКО
Мне было жалко есть моё яблоко, потому что оно очень красивое. И я его катал по дивану. Бабушка сказала, пусть оно будет моё, а есть мне дала половину от своего яблока. Я её очень долго ел, а потом оставил на после. А Матвей Иванович стал смеяться. Он меня не «мальчиком» называл, а «хлопчиком».
Матвей Иванович сказал:
— Ха-ха-ха! Хлопчик ел-ел, аж уморился. Приезжай к нам. Я тебе яблочков дам. Ось каких!
И стал показывать на пальце. Совсем немножко. Я сказал:
— Я знаю, это не яблочко, а вишня.
Матвей Иванович опять стал смеяться:
— Ха-ха-ха! Вишни уже все поели и на варенье поварили. А то яблочки.
И все стали на меня глядеть, и Клава тоже.
Я сказал:
— Я всё равно знаю: это не живое, а кукольное яблочко. Это на ёлке такие.
— Ты слухай, хлопчик!
Я засмеялся, что «слухай». И Матвей Иванович тоже засмеялся. И опять сказал:
— Ты слухай!
КАКОЙ САД ЕСТЬ В КОЛХОЗЕ
И сказал, что есть дерево большое, а яблочки на нём маленькие, как вишни, и их там много-много. И они настоящие. И в них тоже косточки. Если косточку посадить в землю, так вырастет дерево, а потом на нём яблочки вырастут. Тоже такие маленькие. Из них варенье варят. И ещё у них растут яблочки побольше. Они — как мой кулак. Матвей Иванович сказал, чтоб я кулак сделал и чтоб я всем показал. И я Клавке показывал. Она тоже кулак сделала. А Матвей Иванович сказал, что не такие, а такие, как мой. И потом есть яблочки длинненькие. Только их очень мало.
А ещё есть такие зелёные. А они совсем не зелёные, а поспели. И очень вкусные. А потом у них есть сливы. Есть очень большие. Чуть не с яйцо. И жёлтого цвета. И что если я две такие съем, так больше уж мне нельзя давать. Потому что я могу объесться. А Клава может съесть только три таких. А бабушка сказала, что она знает эти сливы и больше одной никогда не ест. Даже когда в варенье.
Я стал тихонько просить, чтоб туда ехать. И чтоб сейчас. А Матвей Иванович услыхал и сказал, что это далеко и что туда надо ехать на лошадях. Что весь этот сад в колхозе. И я увижу, какой это колхоз, когда приеду с бабушкой на лошадях.
Я сказал:
— Ну да! А у нас лошадей нет.
МЫ ПОЕДЕМ В КОЛХОЗ
Матвей Иванович сказал, что у них есть лошади. Много всяких. И он пришлёт, чтоб повезли бабушку. И меня тоже. Потому что там очень хотят, чтоб бабушка приехала и научила бы девочек делать корзиночки. И ещё — чтобы показала, как делать представление. Потому что у них есть школа, и в школе будут устраивать представление.
Мальчики и девочки оденутся по-разному и будут представлять про партизан. Это про войну. И как царских генералов выгоняли вон. А царские генералы хотели всё отобрать. Бабушка сделает, что мальчики оденутся, как генералы. А другие мальчики и девочки будут партизаны и будут их выгонять.
Я сказал, что я тоже хочу посмотреть, как генералов будут выгонять. И маленькие яблочки тоже хочу. И сливы великанские тоже хочу.
А Матвей Иванович всё смеялся и говорил:
— Ге-ге! У нас ещё орехи растут. От них пальцы чёрные.
Я сказал, что вовсе не чёрные. И что Матвей Иванович нарочно говорит. А я не боюсь.
Матвей Иванович сказал:
— Ось побачишь.
Я слез с колена и тихонько сказал бабушке:
— Что это: «Ось побачишь»? Зачем он мне так говорит?
— Это значит: «Вот увидишь».
И Матвей Иванович сказал, что орехи так пачкают, что хуже, чем чернила: потом три дня руки не отмоешь.
ГРУША ДЮШЕС
Потом Матвей Иванович стал уходить. А бабушка ему говорила, чтоб он ещё чай пил. Он сказал, что он больше не хочет чай пить, а чтоб бабушка съела грушу. Он пошёл в прихожую, и Клавка опять за ним побежала. И я тоже побежал. Я только до двери добежал. И увидал, что у Матвея Ивановича там корзиночка с крышечкой. Крышечка тоже из прутиков.
Матвей Иванович вынул оттуда грушу, большую-пребольшую. Он её за хвостик понёс прямо к бабушке.
Груша совсем коричневая, как будто печёная. А она не печёная. И её надо тихонько брать, потому что очень мягкая.
Бабушка закричала:
— Ах, какой большой дюшес!
Я тоже стал кричать:
— Почему дюшес?
Бабушка сказала:
— А это груша — дюшес.
А я кричал, чтоб мне дали подержать. И мне дали немножко подержать. А есть её никому не дали. Бабушка сказала, что сначала её нарисует, чтоб потом девочкам вышивать. Потому что она очень красивая.
А Матвей Иванович говорил, что скоро пришлёт лошадей. И нас повезут в колхоз, где всё растёт. И яблоки всякие, и маленькие и большие. Груши, вот такие, прямо на дереве висят, и ещё есть ягоды разные.
А потом прямо на земле растут арбузы, и я увижу, как они растут. И там есть один такой большой, что его повезут показывать в Москву. Потому что он — прямо как самовар.
МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ УЕХАЛ
— Ну, бувайте здоровеньки.
И ушёл.
А мы все пошли опять смотреть грушу. Бабушка её стала рисовать, и я тоже захотел рисовать. И Клава тоже стала рисовать. У Клавы немножко вышло, а у меня не вышло. А я всё равно нарисовал домик.
И мы с Клавой стали чесать.