Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ю"

1. Последние минуты

Входимость: 5. Размер: 5кб.

Часть текста: бутылки, заливное на блюде и целый хоровод закусок. Адвокат. Нет! Полное право имеем выпить. Во-первых (адвокат при этом встал с бокалом в руке), правительство распорядилось заткнуть рот большевистским газетам: обе приказано закрыть! Фабрикант. А закрыли? Так ли? Военный. Полковник Полковников пришлет юнкеров с пулеметом-с. И пулемет скажет: так-так-так-так! И будет так. Дама. Так-так-так! Ах, полковник, еще, еще! Хорошенько их! Ну, пожалуйста! Адвокат. Во-вторых! Налейте, господа! Советских комиссаров арестовать и отдать под военный суд -- приказ Керенского. Дама (взвизгивает). Душка Керенский! Вот, вот он. (Достает из ридикюля карточку Керенского, тычет всем, потом целует, ставит перед собой.) Он нас спасет. Закусывайте, действуйте. Военный. Не он -- пулеметы-с! Юнкера-с! Действуйте. Молодой человек. Ему не надо пулеметов, он уговорит, уговорит как пулемет, лучше даже. Он уговаривает наповал. Я его слушал и плакал. Фабрикант. А я уже наплакался. Дама. Фу, ворчун, не каркайте! Адвокат. Господа! Встаньте! Возьмите в руки бокалы. Я объявляю вам: все партии -- меньшевики, эсеры, даже еврейский Бунд -- все против большевиков. Они одни --...

2. Виктор Вавич. Книга первая. Обиды

Входимость: 4. Размер: 3кб.

Часть текста: Виктор Вавич Книга первая. Обиды Обиды ВИКТОР Вавич не любил лета. Летом он всегда в обиде. Летом приезжают студенты. Особенно — путейцы в белых кителях: китель офицерский и горчичники на плечах. С вензелями: подумаешь, свиты его величества стрекулисты. (Технологи — те повахлачистей.) А уж эти со штрипочками! И барышни нарочно с ними громко разговаривают и по сторонам глазами обмахивают, — приятно, что смотрят. И нарочно громко про артистов или о профессорах: — Да, я знаю! Кузьмин-Караваев. Я читала. Бесподобно! А студент бочком, бочком и ножками шаркает по панели. Ну эти бы, черт с ними. Но вот те барышни, которые зимой танцевали с Виктором, — и какие они записочки по летучей почте посылали (Виктор все записочки прятал в жестяной коробочке и перечитывал), — эти самые зимние барышни теперь ходили с юнкерами и наспех, испуганно, кивали Виктору, когда он им козырял. Юнкера принимали честь каждый со своим вывертом, особенно кавалеристы. Вавич каждый раз давал себе зарок: «Выйду в офицеры, без пропуска буду цукать канальев. Этаким вот козлом козырнет мне, а я: „Гэ-асподин юнкер, пожалуйте сюда“. И этак пальчиком поманю. Вредненько так». И Виктор делал пальчиком. «Так вот будет, что барышня стоит, в сторону отворачивается, а я его, а я его: „Что это вы этим жестом изобразить хотели? Курбет-кавалер!“» Он краснеет, а я: «Паатрудитесь локоть выше!» Правда, студенты и юнкера болтались не больше месяца, но Вавич уж знал: взбаламутили девчонок до самого Рождества. Виктор злился и, чтоб скрыть досаду, всегда принимал деловой вид, когда приезжал из лагерей в город. Как будто завтра в поход, а у него последние сборы и важные поручения. «Вы тут прыгайте, а у меня дело», — и озабоченно шагал по главной улице. Шагал Вавич к тюрьме и, чем ближе подходил, тем больше наддавал ходу, вольней шевелил плечами, его раззуживало, и все тело улыбалось. Улыбалось неудержимо, и он широко прыгал через маленькие камешки. У калитки смотрителева сада он наспех сбивал платочком пыль с ботфортов. Смотритель Сорокин был вдов и жил с двадцатилетней дочерью Груней.

3. Александр Сергеевич Пушкин. Глава 10. Дуэль и смерть

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: давали двадцатилетним юнцам. Пушкин узнал о своем камер-юнкерстве на балу у графа Орлова. Это взбесило его до такой степени, что друзья должны были отвести его в кабинет графа и там всячески успокаивать. Потом Пушкин записал в свой дневник: "Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры, что довольно неприлично моим летам. Но Двору хотелось, чтоб Наталья Николаевна танцовала в Аничкове" {Царский дворец.}. В это время в петербургском обществе появился молодой француз Жорж Дантес. Он бежал от французской революции 1830 года. Голландский посланник Геккерен усыновил его, и Дантес стал Жоржем Геккереном. Старик Геккерен представил приемного сына императрице. Молодой француз сумел ей понравиться. Вскоре Жоржа Дантеса произвели в офицеры кавалергардского полка, над которым шефствовала императрица. Дантес встречался с Натальей Николаевной на придворных балах. Старик Геккерен знал, что жена Пушкина нравится царю и царь не хотел, чтоб об этом говорили в обществе. И Геккерен стал толкать Дантеса на то, чтоб он открыто ухаживал за Пушкиной и тем самым прикрыл ухаживания царя. Дантес ухаживал за красавицей. Царь дал Дантесу следующий чин: из корнета он стал поручиком. В свете пошли сплетни, над Пушкиным смеялись. Пушкин злился: надевать этот дурацкий камер-юнкерский мундир и возить свою жену во дворец на показ и забаву, а теперь уж выходит, что и на позор! Пушкин хотел уехать в деревню, зажить спокойно. Он подал в отставку, отказывался и от мундира и от чина, которым его пожаловал царь. Но поэт Жуковский уговорил Пушкина взять назад свое заявление: это дерзость, и царь этого так не оставит. Пушкин взял заявление назад. Пушкин чувствовал, что он зажат как в тисках. Он снова был окружен той великосветской чернью, с которой уже воевал когда-то в Одессе. Но царь -- это не Воронцов, воевать было гораздо труднее. Все общество было на стороне царя, а Пушкин -- снова...

4. Ивич Александр. Воспитание поколений. Аркадий Гайдар. Глава 5

Входимость: 1. Размер: 39кб.

Часть текста: тропинок бродяжничества вышел на советскую дорогу. Многим писателям, наблюдавшим подростков 20-х годов, казалось, что судьба беспризорников типична для времени. О них и писали. Но долговременный успех пришел не к писателям, искавшим романтику в скитаниях беспризорников, а к тем, кто увидел и рассказал, как изживается бродяжничество подростков, как романтичны первые радости труда, жизни в коллективе, — к Макаренко, к Пантелееву с Белых. А подростков, вроде Димки из «Р. В. С.», писатели почти не замечали, потому что в их судьбе, казалось, не было таких ярких событий, приключений, как в жизни беспризорников. Впрочем, это только казалось. Ведь именно из таких ребят формировались кадры Красной Армии, это они семнадцатилетними, а иные, как Гайдар, четырнадцатилетними шли на фронты гражданской войны. Они вступали в комсомол и в партию, боролись с бандитами, с кулаками, восстанавливали шахты и заводы. Нет, событий в их жизни было не меньше, чем у беспризорников, и события были значительнее, типичнее для времени. С Чапаевым, Левинсоном читатели познакомились, когда эти герои были уже взрослыми. Образ Павки Корчагина стал верным спутником молодёжи только в 30-х годах. Пожалуй, первым настоящим другом-ровесником, которого дала наша литература юным читателям, был Борис Гориков, герой «Школы» Гайдара. В его судьбе необыкновенное действительно обусловлено временем. Цепь важных событий и неизбежных в жизни случайностей определила судьбу Бориса. В первых двух частях книги, до...